|
|
Назад...>>
Далее...>>
МОЯ ВЕРСИЯ АВАРИИ
(и з
письма Галины Ясносекирской)
…Похоже, версию об аварии планера в июле 1963 года, что
изложил отец в своих воспоминаниях, он получил от руководства школой ДОСААФ. С
отцом у нас на эту тему разговора никогда не было, но брат, который в тот день
был на аэродроме, другие свидетели и сам инструктор утверждали: наша взлётная
полоса была свободной! А их было две.
Мы взлетали с помощью троса и лебёдки. Трос сбрасывали уже
над лебёдкой. Выполнялось упражнение «Коробочка». В тот полёт мы сделали
третий поворот раньше, и, выйдя на посадочные знаки, увидели, что
будет перелёт посадочных знаков и придётся вручную тащить по траве планер для
последующего взлёта. У меня это был 20-й полёт, а в самостоятельный нас должны
были выпустить после 25-го. То есть я была ещё в роли ученицы. В этой ситуации
инструктор взял управление на себя, и, чтобы сбросить высоту и спланировать на
посадку, перевёл планер в крутой вираж, в результате чего планер упал на крыло и
нос. Падали мы метров с 15-20.
|
При посещении в больнице инструктор мне объяснил, что нас
затянул нисходящий поток.
Моя же версия аварии другая: при вираже был сделан
крен больше, чем требовалось для планера и планер просто «скатился» на
крыло. Дело в том, что мой командир был опытным инструктором по самолётам, а
на планер он пересел лишь в тот сезон. Сработал автоматизм, привычка к
самолётам, надежда на мотор, которого нет на планере. Причина аварии несла
субъективный характер и заключалась в самоуверенности и лихачестве
инструктора.
Инструктор сидел сзади меня. Этот фактор способствовал
тому, что он относительно легко «отделался». Кроме того, полагаю, что он
автоматически убрал ноги с педалей управления. Уже находясь в третьей
больнице - в Военном госпитале имени Бурденко, я прочла: опытные лётчики
перед аварией всегда убирают ноги с педалей. Но тогда мерам безопасности нас
никто не обучал.
|
Галина Овчарова со
своим инструктором перед посадкой в планер. 1963 год. |
А мои обе стопы при резком движении тросов были перебиты
педалями. Они представляли собой металлические скобы под мужской сапог (как в
детских педальных машинах, что на аттракционах), а мои ноги 33-го размера были в
полукедах. В результате: открытый вывих с переломами, ушиб мозга (но в одном
сантиметре от виска - Бог миловал!), неделя беспамятства. Потом вспомнила лишь
только начало того утра, как расчехляли планера…
После аварии прошла пять больниц. Последняя – в
Волгограде в 1985 году с аппаратом Илизарова. Светит ещё шестая, но я от неё
отказываюсь, надеясь на чудо.
15 сентября 1963 года. После первого прыжка с парашютом планеристы приехали
к Галине Овчаровой в больницу города Шахты. На заднем плане - её мама
беседует с инструктором, слева стоит сестра Мила.
Зла на инструктора не держала и не держу - отпустила ещё
тогда, когда дала себе слово никогда не жалеть о планеризме. Эта установка
помогла мне просто жить и радоваться жизни, а больницы, операции, боль, костыли
и ортопедические ботинки воспринимались мною как необходимость судьбы. Родителям
заявила, что не следует предпринимать никаких шагов против инструктора,
летевшего со мной, так как мой выбор в планерный клуб я сделала осознанно и
ответственность за случившееся беру полностью на себя, не имея претензий к
инструктору. После излечения, летом 1964 года, когда я на костылях приехала на
аэродром, мой бывший инструктор (не помню его имени и фамилии) сделал мне подарок:
прокатил несколько кругов на «Бланике» - чешском планере, не в пример нашему «Приморцу».
Я бы эту тему аварии не затрагивала, но вынуждена написать
о её причине, чтобы не искажались факты и чтобы вы не стали думать о каком-то
там геройстве…
Март 2010 года
Прочитать очерк о Галине Овчаровой
(газета "Знамя коммуны" от 5 декабря 1964 года)...>>
|
