Назад                                                                                                 Читать дальше

Четвёртая четверть

Возвращение из отпуска показало ещё раз, что учиться лучше на ошибках других, да и солдатские заповеди нелишне соблюдать. А заповеди простые:

- подальше от начальства, поближе к кухне;
- от службы не отказывайся, на службу не напрашивайся.

Жаль только, что понимать это мы начинаем только после свершения событий, что называется, «задним умом».

Санька Захаров приехал в Киев из отпуска одним из первых.

Обычно контрольное время сбора после отпуска было 18 часов. Поэтому не было никакого смысла ехать в училище раньше. В день приезда народ старался хоть как-то потянуть время, хотя бы просто погулять по Киеву.

Что подвигло Саньку на нарушение этого неписаного правила – непонятно. Но кара постигла его неотвратимо.

Прибыв в роту к 10 часам утра, он практически сразу же попался на глаза командиру роты и был без промедления припахан – натёр и подмёл коридор в казарме, потом носил сапоги и ботинки из сапожной мастерской.

Стоит ли объяснять, что к 15 часам, когда в училище начали подтягиваться самые первые отпускники, он имел такой вид, будто бы в отпуске и не бывал.

На следующий день, 1 апреля, начались занятия в последней четверти в году.

По общепринятой традиции это был «День дурака» или, с украинским колоритом, «День брехунов». Больше всех старался Мирон, как самый разговорчивый во взводе, да и, по общему мнению, это был как раз его день.

В углу доски опять появились таинственные цифры: «До конца четверти 59 дней, до каникул 109 дней».

Правда, на этот раз таинственного счетовода вычислили быстро, да он и не скрывался. Это оказался Олег Савченко, больше известный под кодовым именем Карлсон.

Поначалу всех смутило расхождение – какая разница между началом каникул и концом четверти, и почему такое расхождение? Хотя ответ был прост и лежал на поверхности – после окончания четвёртой четверти – ЛАГЕРЯ!

Что это такое – толком никто и не знал, так, урывками, кое-что рассказывали «старики». Было ясно одно – это этап в жизни, важный и неизбежный.

А пока – учёба, выведение четвертных и годовых оценок, последняя возможность подтянуть балл в табеле.

Наверное, стороннему наблюдателю, видевшему начало учебного года и попавшего в роту к его завершению, уже трудновато было бы узнать в повзрослевших, самостоятельных парнях тех розовощёких увальней, только надевших кадетскую форму. Мальчишки поняли и приняли для себя законы «строгой мужской жизни», научились радоваться маленьким радостям военного существования и создавать для себя предпосылки к их появлению.

Мало кто любит работать с документами. А более того – корпеть над графическим их оформлением. Но уметь делать это необходимо.

Черчение в училище преподавал Виктор Степанович. Фамилию его по прошествии многих лет никто и не вспомнит. А вот его боевое имя – Стандарт наверняка вызовет улыбку и шквал воспоминаний.

Это был чудак, из тех, которые украшают мир. Высокий, худой, нескладный, он никак не мог бы стать героем, зовущим на подвиги.

Уловки вроде: «Вот здесь я постарался, получилось неплохо», с ним не проходили. Мерило было одно – соответствует надпись, линия или размер стандарту. Если нет – оценка безжалостно рубится на балл или даже больше. Любимчиков у него не было, авторитетов в виде записных отличников для него не существовало. Всё оценивалось под СТАНДАРТ.

Народ поначалу пал духом – мало того, что на уроках ни на что отвлечься нельзя, успевай только внимать мудрости и карандаши перетачивать то «иголочкой», то «лопаточкой» - для разных линий. Так ведь и на самоподготовке перед черчением нужно массу времени убить на чертежи. Двоечники ведь в увольнение не ходят!

Но!

К любому человеку нужно просто найти подход. Слабым местом у Стандарта оказалась рыбалка. Причём, не в виде – посидеть на зорьке, сбежать от жены в выходные.

Рыбалка для Стандарта была первой натурой, пагубной страстью, как для всякого наркомана. Разве только – экологически чистой страстью. А работа преподавателем черчения – так, для поддержки штанов.

Узнав такую интимную подробность про любимого преподавателя, народ ожил. На ближайшем же уроке был запущен пробный шар – невинный вопросик на рыбацкую тему – что-то вроде, как привязать крючок на самую тонкую леску.

Как всякий наркоман, Виктор Степанович долго крепился. Понимая, чего от него добиваются ушлые суворовцы, он выразился прямо: «Ребята, вы хотите воспользоваться моей любовью к рыбалке и сорвать урок. Но этого не будет – у нас впереди новая тема».

Потом с отчаявшимся лицом махнул рукой - и началась феерия! Это был подробный, увлекательный рассказ о настоящем мужском занятии с иллюстрациями на доске – виды узлов, порядок их выполнения, для чего применяются. Лицо его светилось, из строгого неподкупного ментора он превратился в предводителя по миру рыбалки. На пике красноречия его прервал звонок. Народ расходился воодушевлённый – крепость пала. На последующих уроках успех развивался и закреплялся. Пусть не все стали отменными чертёжниками, но ведь кто-то стал отличным рыбаком!

Размеренную жизнь военного училища время от времени будоражат приезды высокого начальства. Только улеглись впечатления от визита Командующего Киевским округом, как уже надо встречать его заместителя – генерал-полковника Дементьева, начальника Политуправления округа.

В войсках по традиции, идущей от Красной армии, генералов на такой должности именуют: «Товарищ Член военного совета», в просторечье – ЧВС как, впрочем, к командующему любого ранга обращаются не званию, а по должности, пусть и в нарушение устава: «Товарищ Командующий», что весьма импонирует полководцам по принципу – «генералов много, а Командующий – один».

Но встречать полководцев – дело высокого начальства, а от простого народа требуется одно – идеальный порядок, который в суворовском училище подразумевается как бы сам собой, другого быть не может.

Поэтому второе отделение первого взвода под командованием Олега Резниченко было отправлено на первый этаж, приводить территорию в порядок. Хорошо это было сделано или нет – оценить объективно невозможно. Одна из особенностей армейской оценки труда – степень выполнения задачи определяет старший командир, который в лице командира роты оказался весьма недоволен.

В наказание Олегу, как командиру, не сумевшему организовать подчинённых для образцового выполнения задачи, пришлось убирать всё заново одному. Урок жестокий, но неизбежный – в армии невозможно руководствоваться только дружескими чувствами. Иногда надо и на друзей надавить. Подведут ведь, и не по злобе – по дружбе.

Но ведь есть ещё и воинская взаимовыручка. Только улеглась гроза – ротный ушёл, на помощь прилетели друзья – Саня Захаров и Игорёк Грец. В компании ведь веселее.

Тем не менее, время шло. Вот уже конец апреля, всё ближе конец четверти, всё ближе лагеря.
После обеда взвод отправили получать на роту сапоги – настоящие, кирзовые. Не новые, правда, после ремонта – подошвы заменили. А так – ничего.

С приходом тепла училище перешло на летнюю форму – ботинки, белые кителя и белые фуражки.

С высоты обретённого опыта кадеты по-новому оценили свою форму. Тем более что первый курс на исходе, «старики» вот-вот выпустятся, пора уже приводит свой внешний вид в соответствии с канонами кадетской моды.

Начнём с фуражки. Снимается чехол с тульи, берётся точно такой же, но на два размера больше. Соответственно, заправляется такая же пружина.

А результат – пожалуйста. Совершенно законными методами получаем супермодную роскошную фуражку – аэродром с высокой тульей и необъятными полями.

Теперь погоны. Простой пятиугольный погон, плотный и прямой делится взглядом на три части и тщательно заламывается по воображаемым линиям. После этого погон крепится к кителю – специальным хлястиком через две петельки на плечах и металлической пуговицей через прорезь в вершине погона.

Но главное не это. Нужно прихватить погон нитками в двух местах - где плечо сходится с рукавом и на линии сгиба. Получается волна, а вершина погона, пристёгнутая пуговицей, не прячется под воротник, а выпускается поверх него. В результате выходят этакие «крылышки» на плечах. Конечно же, для того, чтобы они выглядели солиднее, погоны тоже надо брать размера на два больше.

Как-то к Олегу Резниченко в училище заехал его одноклассник – просто проведать. Увидев Олега в таком роскошном виде, приятель долго не мог понять, почему у него на плечах всё топорщится, как будто тот собирался второпях или только что вышел из боя.

Ну, как объяснить сугубо гражданскому человеку, что значит военная мода, тем более, для «молодого», переходящего в статус «старика»!

Между тем, жизнь продолжалась. В рабочие дни – учёба, конец года, подтягивание «хвостов», итоговые оценки.

По субботам – походы в театры Киева – русский драматический театр им. Леси Украинки, Украинский театр им. Ивана Франко. Классика мирового искусства, красивые женщины, возвышенная атмосфера.

А по воскресеньям с утра – спортивные праздники. Зачётные кроссы на 1 километр. Сколько их было – не сосчитать. Сколько пота, усилий через «не могу». До темноты в глазах, когда последние метры бежишь только на силе воли, воздуха не хватает, ноги движутся автоматически, потому что надо добежать до финиша.

Всё же эти усилия дали результат – на осеннем кроссе сразу после поступления рота заняла 6 место, а взвод – 24.

Несложно посчитать, что при наличии в училище 6 рот по 4 взвода в каждой выходило последнее место по всем показателям, а на весеннем общеучилищном кроссе рота заняла 4 место, а взвод – 15-е. Прогресс налицо.

Хотя, справедливости ради, огромная доля успеха принадлежала 4 взводу, спортивному, не только отлично пробежавшему, но и помогшему многим в роте.

Не все ведь были такими отличными спринтерами, как Сашка Захаров.

Отстающих спортсмены из 4 взвода «разгоняли» перед выходом на финишную прямую – хватали по двое за руки и тянули, что есть силы, буквально выстреливая, как из рогатки, задыхающимися телами на выходе из закрытого, не видного для комиссии участка.

Победителям – поощрение, всему взводу увольнение – культпоход в кино.

После такого успеха, как холодный душ – контрольная по геометрии. Шесть двоек, двенадцать троек на взвод. Это на двадцать четыре человека! Тамила вне себя, взводный в шоке, ротный в тихой злобе. Скандал!

Началась суета по исправлению оценок, пересдача.

В фильме «Офицеры» есть эпизод, когда суворовец Трофимов в увольнении идёт в зоопарк кормить бегемота. То-то же было смеха, когда в роте объявили, что 1 мая предстоит посетить Киевский зоопарк! Живо всплыла в памяти картинка из того известного фильма. Досталось и бегемоту и остальным зверям.

Игорь Крючков долго после фильма ещё представлял себя десантником, носился по роте, принимал боевые стойки.

Ловкие кадеты в подогнанной форме на их фоне смотрелись прямо ветеранами.

Но предстояло и им надеть солдатскую форму.

Подготовка к лагерям неуклонно набирала обороты. Были получены и укомплектованы вещмешки с полевым пехотным снаряжением, плащ-палатками и котелками. Была получена и полевая солдатская форма - обыкновенное х\б. Погоны, конечно же, пришивались кадетские.

А так – на строевом смотре стояли настоящие солдатики – в кирзовых сапогах, зелёных х\б и пилотках – от почти двухметрового Крючкова до маленького Родионова.

Правда, с Крючковым получился казус. Дело в том, что стандартный полевой китель, солдатский и офицерский, да и кадетский тоже, имеет пять пуговиц. Да ещё в воротник вшит крючок, чтобы застёгивать воротник под горлом.

Игорю достался китель с шестью пуговицами – то ли кто-то перестарался при пошиве формы, то ли посчитали, что китель слишком длинный.

И всё бы ничего, но толпе только дай повод поржать. Невольно почувствуешь себя убогим, когда все, кому не лень, с деловым видом подходят и начинают пересчитывать пуговицы. В драку бросаться – ещё хуже засмеют. Вот и оставалось делать вид, что это тебя не касается. И психовать, злиться на собственную невезучесть.

При трепетном отношении суворовцев к красоте своей формы любое несоответствие выбивало из колеи.

А тут новая беда – приказ Министра обороны об унификации формы одежды. Наверху посчитали, что нечего суворовцам различаться по надписям на погонах – у каждого училища ведь был свой шифр, что восходило корнями ещё к царским кадетским корпусам.

Киевское училище обозначалось – КвСВУ, Минское – МнСВУ, Калининское – КлСВУ и так далее. В таком виде этот шифр наносился на погоны краской специальным трафаретом, и кадеты гордились принадлежностью к своему училищу.

В одночасье всех сравняли, да ещё и отобрали белые ремни как принадлежность парадно – выходной формы одежды. Оставили только для парадов, на которые выпадало сходить только один раз в жизни.

Да, жизнь состоит из взлётов и падений. Покрасовались – и будет.

Осталось почти две недели до лагерей, впереди экзамены – и в путь.

Второй взвод отправили на целый день работать в лагерь, обратно их ждали, как из разведки.
 

- Что там? Что нас ждёт?
 

- Да всё нормально, только очень много комаров.

Наконец, четверть закончена, оценки выставлены – последний рывок – экзамены.

Экзамен по алгебре представлял из себя контрольную работу, просто с большим количеством заданий, ну, может быть, чуть более сложную, чем обычно. Поэтому важно было создать правильную расстановку сил во взводе. Дело знакомое – не впервой вытягивать общими силами трудные задачи, помогая отстающим.

Вопрос стоял только в том, кто из отличников будет на экзамене помогать кому из нуждающихся. Но страсти разгорелись, как на ипподроме.

Началось с малого - Олег Резниченко предложил схему размещения, потом вдруг оказалось, что кто-то кому-то не доверяет, а этот отличник не хочет помогать этому товарищу, и вообще – неплохо было бы и самому головой поработать.

Так что пришлось и Олегу применять все свои дипломатические способности, и народу понять, что значит неведомое иностранное слово «толерантность». На том и разошлись.

Экзамен прошел удачно, времени было дано 4 часа, но основная масса справилась за 2 - 2,5 часа.

Дальше – физика. Первый взвод сдавал последним в роте, поэтому народ лихорадило. Из третьего взвода пришла тревожная весть – Юра Коцюк получил двойку.

«Карлсон» Савченко занервничал – завтра его очередь. Но всё сложилось удачно, сдали без двоек.

Сразу после экзамена – переодевание в полевую форму, после обеда – построение училища.

Докладывал начальнику училища заместитель начальника учебного отдела полковник Радченко, назначенный руководителем лагерного сбора.

Поэтому над плацем вместо зычного баса полковника Щеблакова разносилось звонко с неповторимым и не истреблённым за годы службы украинским акцентом: «Учылышшэ, равняйсь! Смы-ы-ы-рна! Товарыш гэнэрал-майор, Кыевськэ суворовськэ военное учылышшэ построено. Заместитель начАльныка учэбного отдела полковнык Радчэнко!».

Как всегда на митингах – речи, выступления, от первого курса, от второго курса, пожелания, напутствия.

Самый трудный момент – прощание со «стариками».

Традиционных семь минут.

Смешались зелёные ряды первого курса и черные – второго.

Объятия, похлопывания по плечам, пожимания рук. Что можно сказать за семь минут человеку, с которым сдружился на всю жизнь, и с которым, возможно, никогда больше не встретишься?

Но семь минут пролетело, над плацем взлетело; «Учылышше, становись!» и затем, под «Прощанье славянки»: «По машинам!».

Первокурсники по подразделениям выдвинулись к автобусам, «старики» - на дорогу к КПП.

Из года в год повторяется одна и та же картина – второкурсники выстраиваются вдоль дороги и машут платочками вслед автобусам, увозящим «молодых» в лагерь.

Пути расходятся – одни выходят на прямую дорогу к большим звёздам и взрослой жизни, другие – на новый уровень, становясь «стариками».

До свидания, Андрей Одинцов, Миша Цукрук, Игорь Закатюра, Володя Маленко, Вовчик Новиков, Юра Несмиян, Игорёк Тучков.

Удачи вам. Когда теперь свидимся?

Травы пахнут росами, ливнями и грозами.
В ожиданьи нового от родных дверей
Разойдутся мальчики с алыми погонами
И сердцами верными преданных друзей.
                                  (Из кадетского блокнотика)

 

Лето. Лагерь

Автобусы везли кадет через Киев, в направлении Борисполя.

Переезжая Днепр через Южный мост, народ прильнул к окнам. Река в этом месте довольно широкая, при определённом воображении можно представить, что автобус летит над водой.

За мостом раскинулась Дарница – один из районов Киева. Многие, даже наверняка и некоторые киевляне в том числе, и не видели города во всём его великолепии.

То есть, конечно, знали, что Киев – огромный город, но пути в увольнении в основном пролегали по центру. Там хватало достопримечательностей, да и добираться туда проще.

Да ещё надо придумать, чем там заниматься.

Поэтому в дороге было интересно всем. По пути взводный, как заправский экскурсовод, комментировал открывающиеся виды.

Наконец, выскочили на Бориспольское шоссе, прямое, как стрела и по-европейски широкое. Запомнился комментарий командира взвода, что при необходимости на обе полосы могут сесть одновременно два истребителя (или взлететь).

Как раз вдалеке открылся Бориспольский аэропорт, добавляя весомости к этим словам.

Но путь лежал дальше – в сторону от шикарной трассы. Вот уже автобусы стало покачивать, а потом и подкидывать на кочках. Да и путь пролегал уже по сёлам. Народ потихоньку стал дремать, покачиваясь в такт движению автобуса.

Как всегда, по закону жанра, добрались до места неожиданно.

Как будто бы среди леса – КПП. У ворот курсанты в общевойсковой форме. Улыбаются, встречают. У некоторых на груди «крабы» - наверняка кто-то тоже киевский кадет.

Добрались – учебный центр Киевского общевойскового училища – КВОКУ имени М.В.Фрунзе – Старое, по названию соседнего села.

Кадеты прилипли к окнам – дорожки, казармы, учебные корпуса. Обстановка далека от парадной красоты училища, но всё показывает, что именно здесь и располагается та самая академия, про которую кричат агитплакаты: «Поле – академия воина!».

Вот и лагерь – немного в удалении от курсантского городка под соснами большая площадка, на которой ровными рядами разместились бетонные гнёзда для лагерных палаток, квадратных, как раз на 10 человек - на отделение.

Порядок действий – вполне обычный. Вышли из автобусов, общее построение, постановка задач на оборудование лагеря. Поскольку всё готовилось заранее, оставалось только получить палатки, установить и подготовить для долгой и уютной жизни.

Так состоялся первый полевой урок – твой комфорт, условия жизни, зависят только от тебя.

Казалось бы, что трудного – быстренько раскинуть палатку, натянуть её на крестовину, полы палатки зацепить за стенки гнезда. Но для этого каждый должен знать свой манёвр и действовать слаженно.

Урок второй – в армии один хороший солдат сам по себе ничего не решает. Есть его отделение, его взвод, частью которого он является. Успех приходит только в коллективном деле.

Майор Ходнев с присущей ему мудростью, дал вволю накричаться всем. Наконец, когда народ выдохся, и суета утихла, спокойно всё объяснил, показал, дело пошло.

Палаточный городок

Поставили палатки, наладили полочки для вещей и туалетных принадлежностей. Пришло время обживать территорию лагеря.

Нашлись несчастливчики, которым довелось сразу же заступить в наряд. А дежурным по роте стал Олег Резниченко. И нелегко же ему пришлось в первый день! Лагерь только организовывается, нужно успеть везде, а ещё принять автоматы в комнату для хранения оружия. Ночью тоже было непросто – и не поспишь, ведь оружие под охраной.

В первые дни захлестнули впечатления. Вокруг лес – огромные корабельные сосны. Сзади – учебный центр.

Впереди - большое поле, практически травяной плац. За ним – опять лес, через который ведут дороги на учебные поля. Справа – небольшое озеро, больше похожее на болото.

Основной инструктаж был посвящён определению границы лагеря. Всё сводилось к одному – никуда нельзя, находиться только в лагере.

За пределы его – только с командиром взвода, да и то – на занятия.

Пришлось менять привычную терминологию. Дорожка в лагере называется «линейкой», дежурного по роте дневальный вызывает не «на выход», а «на линию». Дневальный стоит не у тумбочки, а под грибком.

Вместо привычных звонков, которыми обозначались все элементы распорядка дня, сигналы подавал горнист. К тому же оказалось, что все они разные. Каждый имеет своё значение, путать их не следует.

Наверное, по лицам суворовцев было видно, что для начала информации и впечатлений многовато. Поэтому командир взвода собрал своих ребят за палатками и провёл небольшое занятие, называя сигналы и напевая их за неимением горниста.

А для лучшего запоминания давал каждому короткую характеристику, по-солдатски чёткую, но не всегда цензурную.

Зато сразу появилась ясность. Оказывается, каждый сигнал можно пропеть, как песню, причём слова подобраны так, что на каждый из тактов приходятся выражения, которые сами складываются в песенку по теме сигнала, и поётся она именно в ритме сигнала.

К примеру, «Приём пищи»: «Бери ложку, бери хлеб и садися за обед». И как вариант: «Бери ложку, бери бак. Нету ложки – кусай так».

Но главное всё равно не в этом, несмотря на изобилие впечатлений.

Главным потрясением первых дней были комары! Огромные тучи комаров!

И если днём от них можно было отмахнуться, да и просто не замечать, то с заходом солнца наступало их вампирское время, апофеоз которого приходился на вечернюю поверку.

Просто невозможно было выстоять, не шевелясь десять – пятнадцать минут. Да и минуту сложно было. А ответственный офицер, заметив шевеление в строю, как заведённый начинал читать список личного состава заново. Приходилось терпеть, чтобы побыстрее выскочить из строя и стереть с лица комариную маску вместе с кровью.

Утро второго дня лагерного сбора было взорвано хохотом. То есть, сначала была секунда всеобщего замешательства, потом – громовое ржание (по-украински это называется «реготати»).

И горе было тому, кто, выскочив ночью на улицу, неплотно прикрывал вход.

Но что удивительно – к окончанию лагерного сбора комары, по сути, никуда не девшиеся, совершенно перестали беспокоить народ. То ли кожа загрубела и потеряла чувствительность, то ли кадеты пропитались запахами леса и стали для комаров своими. Во всяком случае, кошмар первых дней за полтора месяца лагерей был совершенно вытеснен другими, не менее яркими впечатлениями.

Поле – академия воина

На следующее утро начались занятия.

Поначалу – вездесущие уставы и изучение мер безопасности, без которых просто нельзя допускать к боевой подготовке, к занятиям с оружием и на боевой технике.

Не откладывая надолго, 4 рота начала готовиться к огневой подготовке. Необходимо было привести в порядок огневой городок – площадку с плакатами, на которых были записаны условия стрелковых упражнений, нормативы по огневой подготовке и обозначены места для отработки этих нормативов.

После первого дня занятий 1 взвод был отправлен для заготовки дёрна, а 4 взвод укладывал его на огневом городке, готовя его для занятий.

За хлопотами почти незаметно прошло важное событие – в суворовский батальон (а как ещё можно назвать подразделение в составе трёх рот по сто человек в каждой?) прибыли курсанты – стажёры на должность командиров взводов.

Как-то случайно увиделось, что стоит курсант в фуражке, ушитом по фигуре выгоревшем х\б, с полевой сумкой, с характерной привычной небрежностью сдвинутой с бедра вперёд и придерживаемой левой рукой.

Причём, при всей этой небрежности он стоял навытяжку, и что-то докладывал майору Ходневу.

Обратило внимание, как он держал руку у козырька в воинском приветствии – на строевых занятиях вбивалось до автоматизма, что при отдании воинской чести, как тогда это называлось, рука, согнутая в локте, должна находиться в плоскости корпуса, а ладонь с предплечьем составлять единую линию.

У курсанта же локоть торчал вперёд и козырька он касался не пальцами, а ребром ладони, а большой палец поджимался внутрь.

Со временем стало ясно, что так повально делают все ВОКеры, повторяя жест воинского приветствия за своим начальником училища генерал - лейтенантом Ляшко. Но тот воевал и был ранен, и иначе просто не мог.

Это был наглядный пример уважения курсантов к своему генералу - копировать чуждого человека никто бы не стал.

Как водится, эта эпидемия моментально охватила роту. И если в лагере не так много было необходимости козырять начальству, то по возвращению в училище пришлось командиру 4 роты подполковнику Крюкову «выжигать калёным железом» (а по-другому он просто не умел) поветрие, быстро ставшее привычкой. Но это было уже на втором курсе.

Но каким же взрослым казался тот третьекурсник, практически уже перешедший на 4 курс!

Звали его Володя Малько, но для всех он был «товарищ сержант» - командир взвода как-никак!

Как всегда, процесс заготовки дёрна, поначалу трудный и нудный – дёрн надо было нарезать длинными полосами, для переноски сворачивать рулоном, был поставлен на научную основу. На этот раз с подачи курсанта.

Поначалу так и рубили вручную, пока не поступило рацпредложение – привязать к лопате верёвку, получался рычаг, вроде плуга. Оставалось только разметить полоску, поставить в её начало модернизированную лопату и потянуть за верёвку.

«Плужок» сам вырывал ленту дёрна нужной толщины, оставалось только направить инструмент.
А на огневом городке его раскатывали и стелили на место.

Всё делалось основательно, по-хозяйски, для себя.

Ведь курсанты все занятия по огневой подготовке проводят на войсковом стрельбище и директрисах – танковой и БМП – боевой машины пехоты.

Поэтому на время лагерного сбора огневой городок был отдан суворовцам, которых необходимо было приучить к оружию и научить стрелять, причём, спокойно, без спешки.

В отличие от училищного расписания, когда на каждый предмет отводился час учебного времени, и давалась перемена для перемещения взводов между кабинетами, полевые занятия планировались так, чтобы максимально сократить движение, тем более что учебные поля находились в разных направлениях в пяти – шести километрах от лагеря.

Поэтому, если уж и выпадала тактика на этот день – то с глубоким погружением в тему.

После завтрака подразделения получали оружие, снаряжение, обмундировывались.

Итак, занятия – тактика.

Взвод уже почти готов к выходу, только Крючков никак не наденет снаряжение - пытается распутать непослушные ремни. И непонятно, почему так получилось – ещё в училище после строевого смотра всё аккуратно укладывалось в вещмешок. Уже и злиться начал. Сначала на снаряжение, потом на себя. Кто-то в строю начал посмеиваться, что ещё сильнее злило.

Проблему решил новый взводный – подошёл и молча вытащил ремень из петель «сбруи». Потом привычно разложил снаряжение, заново заправил ремень, хлопнул парня по плечу: «Одевайся, и в строй!».

Любое занятие в лагере начиналось с марша – необходимо было ещё дойти до нужного учебного поля. Правда, по лесной дороге, в тени корабельных сосен это не казалось большим испытанием.
Да и привычка ходить в сапогах в училище тоже сыграла свою положительную роль.

Солдатская наука поначалу давалась непросто – было жарко, да и курсант на занятиях не дремал. Если с майором Ходневым занятия проходили размеренно, он сам не выматывался, и мальчишек своих особо не гонял, то со стажёром такие штуки не проходили – обращался, как с солдатами.

От него же впервые и узнали, что существуют нормативы по всем предметам боевой подготовки и исполнить их весьма непросто.

Чего стоило только переползание по-пластунски!

И к земле надо прижаться всем телом, и голову не задирать, и оружие должно лежать на предплечье руки, чтобы не испачкаться в пыли и грязи. А ведь это должно быть ещё и быстро. И уже совсем неважно, что песок проник даже под майку, и на зубах хрустит, и лицо всё в пыли. И горло пересохло, и пот заливает глаза. И вся эта «сбруя» так и норовит зацепиться за неровности почвы, траву и камни.

Вот тогда и стало понятно, что значит: «Гимнастёрка от пота побелела».

И снаряжение научились подгонять и надевать так, чтобы ничего не висело и не болталось.
А кто мог подумать, что инженерная подготовка – это когда окопы роют?

Хотя на инженерном поле оказалось много чего интересного – макеты мостов, железнодорожный вагон – всё с отметками мест для установки подрывных зарядов, проволочные заграждения различных видов от всем известной колючей проволоки, до ленты с игривым названием «Егоза» и таинственной «спирали Бруно».

Кстати, история из будущего.

В году, наверное, 198 -м, можно и ошибиться, всё-таки, автор – не Нострадамус, некоторым из этих кадет, роющих сейчас окопы на инженерном поле, тем, кто посвятит себя службе в разведке, пойдя учиться для этого в славное Киевское ВОКУ, предстоит на практике применить знание методов и способов преодоления проволочных заграждений.

Не будем утверждать, что героями это истории станут Паша Правда, Вова Лёдин или Олег Белецкий, ставшие после выпуска из суворовского училища курсантами именно Киевского ВОКУ, да ведь только из четвёртой роты туда пойдёт учиться добрый десяток кадет, но так или иначе, причастны к той славной битве будут все.

Как известно, в Киеве в лучшие годы было восемь военных училищ, но из командных – только одно – общевойсковое.

А это значит, что и к постоянным физическим нагрузкам в большей степени приучены были именно ВОКеры, которые, как волки, исходили пешком не только учебные поля в Старом, но и на разведвыходах отмерили не одну сотню километров на учениях и стажировках.

Конкуренция, если не сказать – противостояние между училищами была вечно. Причём, коалиции могли быть какими угодно, но всегда – против ВОКУ, которое превосходило всех остальных боевитостью своих курсантов, красотой формы одежды, успехами у девушек и ещё по многим статьям.

Однажды командование гарнизона решило махом разрубить гордиев узел противоречий, сбить спесь с разведчиков и установить свой контроль над раскладом сил.

Была объявлена форменная облава на ВОКеров по всем маршрутам движения патрулей, особенно в районе Брест-Литовского проспекта, на котором и стояло славное общевойсковое училище имени М.В.Фрунзе.

Но разведчики так просто не сдаются и своих не бросают. Поэтому в ответ на подлое беззаконие патрулей вспыхивали очаги сопротивления. Выходя из боя, как и учили на занятиях по тактике, курсанты заводили преследовавшего противника в ловушки.

Дело в том, что забор в любой воинской части – понятие относительное. Если с фасада и флангов всё выглядит сурово и монументально, то тылы, как правило, открыты. Причём, не только для злоумышленников, но и для самовольщиков.

Чтобы пресечь безобразие, командование решило и провело это решение в жизнь – подходы к училищу с тыла были перекрыты инженерными заграждениями, одним из которых было малозаметное препятствие (МЗП), в простонародье – «путанка», состоящее из тонкой проволоки, изначально смотанной в бухту, а при раскладывании превращающейся в огромные, многометровые силки.

Но ведь это всё ставили сами курсанты, которым по роду профессии положено было уметь их преодолевать! Не говоря уже о тайных проходах, предусмотрительно проделанных ВОКерами.

Тактика была проста – разведчики отходили за МЗП, и, не торопясь, выдвигались в направлении своего расположения. Оставался один курсант для прикрытия отхода, который заманивал патруль в силки, а сам уходил тайной тропой.

Беспомощный патруль, усугубив своё бедственное положение бездумными попытками вырваться, терял мобильность окончательно.

Оставалось только дожидаться, когда дежурный по училищу вышлет команду спасателей, в состав которой могли входить и те, которых этот патруль так бесславно пытался преследовать.

В конце концов, разведчики взяли верх, гнусная попытка давления на ВОКУ была пресечена.
Но этим событиям ещё предстоит произойти, а пока…

Начинаем с азбуки фортификационной науки – отрывки окопа для стрельбы лёжа. Причём, копается он тоже лёжа, малой сапёрной лопаткой, являющейся кроме основной своей функции ещё и мерилом славных дел.

На всю жизнь зазубрены её размеры – длина – 50 см, ширина лезвия - 15 см, длина лезвия - 18 см.

Именно по этим размерам размечался окоп перед началом работы, и проверялось его качество после выполнения норматива.

Наверное, весной на инженерном поле выжигалась трава, поэтому пыль вместе с пеплом облачком поднялась над местом занятия. Только дорожки от стекающего пота белели на лицах мальчишек. Пилотки промокли насквозь, руки давно уже сбиты в кровь, на ладонях мозоли. Непросто даётся солдатская наука.

Да ещё и командир взвода начеку – следит, чтобы оружие у кадет было постоянно под рукой. Да чтобы землёй его не засыпали случайно. Иначе - останавливайся, протирай автомат, затем продолжай. А время-то идёт!

И хотя все понимали, что взводный наш – сам ещё курсант, и учиться ему ещё год, но его сдержанность, строгость, требовательность как-то настраивали на отношение к нему уже как к офицеру и первоначальные попытки панибратства после нескольких занятий прекратились.

Не так-то легко, оказывается, похлопать по плечу человека, который тобой командует, да и привычка к дисциплине у кадет уже сказывалась.

 

          Назад                                                                                                 Читать дальше