Из "синей тетради"

Передо мной – две  толстые тетради. На каждой надпись: «Дарю сыну Александру». Первая  – синего цвета – озаглавлена: «Мои вечера (детали жизни)», вторая – коричневого цвета: «Донская литературная рота».

Это последние мемуарного характера рукописи донского писателя Бориса Васильевича Изюмского.

В «синей тетради» он описывает своё детство, юность, работу на заводе, учёбу в пединституте, свою довоенную и суворовскую педагогическую деятельность,  первые писательские опыты, историю написания и издания «Алых погон», свои мнения о  Михаиле Шолохове, о встречах и впечатлениях с его «литературным крёстным отцом» Иваном Василенко, с Корнеем Чуковским, Константином Паустовским, Михаилом Слонимским, Маргаритой Алигер, Григорием Медынским, Львом Кассилем, Мариеттой Шагинян, Леонтием Раковским, Алексеем Арбузовым, Романом Кимом, Хаджи Мугуевым. Есть здесь и наброски кратких рассказов под общим заголовком «Всякое-разное».

В  «коричневой тетради»  Борис Васильевич высказывает свои мнения о писателях - членах  Ростовской областной организации Союза писателей СССР (в котором он состоял с апреля 1950 года) и их литературных трудах.

Между страницами этих тетрадей – множество маленьких листочков с пометками-планами, из которых можно сделать вывод, что его мемуарные записи запечатлели далеко не всё из задуманного.

 Доброй памяти  Бориса Васильевича (он ушёл из жизни 6 сентября 1984 года) – достойного суворовского учителя, автора трилогии «Алые погоны» - посвящается  два рассказа-миниатюры  из его  «синей тетради» (публикуются впервые). 

 

«Шпионы» в украинском хуторе

 Было позднее лето 1951 года. Из печати стало известно, что враги совсем недавно забросили на Украину трёх шпионов. Двух уже выловили, а вот третий…

 В этот украинский хутор мы приехали на реконгносцировку местности: нам надо было найти место для съёмок военной игры суворовцев.

Режиссёр Николай Иванович Лебедев был доволен. Казалось, всё подходило как нельзя лучше: старый, полуразрушенный мосток через речку, могучие заросли на её берегу.

Но вот на порог сельской рады вышел коренастый паренёк в тельняшке, строго спросив, кто мы.

Особенно его заинтересовала моя персона: я был в костюме заморского покроя из тёмно-зелёного материала. На ногах у меня – сложного плетения туфли.

- Вы здесь оставайтесь, - приказал матрос Николаю Ивановичу, - а вы следуйте за мной.

В своём «кабинетике», обставленном снопами, хозяин потребовал:

- Документы!

Я протянул билет члена ССП (Союза советских писателей). Морячок долго изучал его. Затем поднял трубку допотопного висящего на стене деревянного телефона и стал накручивать его ручку.

- Товарищ ТимошЭнко, - прокричал он. – Я издесь, на своих владениях, задержал одного ЭсЭс…

Долгая пауза и, наконец:

- Пе…

Коротко взглянул на меня и продолжил:

- Говорит, киносъёмка будет… Ясно, товарищ капитан… Пусть что-нибудь конкретное сымут?.. Нет, у него и товарища сейчас, акромя фотоаппарата,  при себе аппаратуры нету… Ну, нехай хоть что-нибудь сымут. Если не захочут, я заставлю.

Ясно, что товарищу Тимошенко нужны были конкретные улики.  Обладатель тельняшки предложил:

- Ничего, если мост сымут?

Я улучил мгновение, выхватил своё удостоверение из рук блюстителя и постучал Николаю Ивановичу в окно, призывая его на помощь.

  

Как доктор Вэнь вылечил меня

В 1957 году в Шанхае готовилось издание «Алых погон». Меня попросили написать обращение к китайским читателям, прислать фото. Написав уже семь или восемь писем, вдруг, узнаю, что переводчик Чжан Синь, с которым переписываюсь как с мужчиной, это по-нашему Надя!

Болезнь заставила меня надолго замолчать. Встревоженная Чжан Синь спрашивает в письме:

- Что с вами, дорогой мой друг?

Объясняю: страдаю почечно-каменной болезнью.

Надя отвечает:

- У нас есть знаменитый доктор Вэнь, я обращусь к нему.

Оказывается, в начале 50-х годов в Китае отобрали из знатоков трав 600 человек, в течение полугода преподавали им минимум медицинской цивилизации и затем выдали дипломы народных врачей - с правом лечения.

… Месяца через два получаю извещение с ростовского главпочтамта: придти за посылкой.

Вручают огромный холстяной мешок. На дне его уже дома нахожу крохотный белый парусиновый мешочек, а в нём – странные вроде бы травы или кто его знает что: белые кубики, срезы веточек, колючки.

Дело в том, что по просьбе Нади я посылал ей свои анализы, описание болезни (за 10 лет «родил» 25 камней-уратов). Теперь Надя в сопроводительном письме изложила мне наставления доктора Вэня («траву закипятить в воде, настоять до черноты, принимать 16 дней по 1/3 стакана…»).

Спрашиваю у знакомого уролога:

- Принимать?

Он в нерешительности пожимает плечами:

- Да ведь что для китайца хорошо, то для русского может быть гроб с музыкой…

Но я дошёл до такой степени отчаяния, что рискнул.

Принял первую порцию. Казалось, жизнь покидает тело. Прилёг. Не могу шевельнуть пальцами рук. Впечатление, что на каждом из них висит по гире. Так длилось минут пятнадцать. Затем жизнь стала возвращаться ко мне.

… 27 лет уже не «рожаю» камни. Видно, доктор Вэнь что-то сделал с обменом веществ. Повлиял на него.